Буйницкий Николай Валерьянович (1904-1942) — астраханский журналист. Родился в Москве. Работал на заводе имени III-го Интернационала. Публиковался. Стал корреспондент газеты «Коммунист» (с 1944 года «Волга»). Учился в ленинградском Коммунистическом институте журналистики. В сентябре 1941 года ушел на фронт. Сержант 175 кавалерийского полка 60 кавалерийской дивизии. Помимо боевой службы, активно участвовал в повседневной жизни своего подразделения — выпускал информационные «Боевые листки», проводил политзанятия. Пропал без вести в период боев в июне 1942 года.
Супруга Николая Валерьяновича – Татьяна Ивановна Буйницкая была операционной сестрой. Ее мобилизовали раньше мужа, но пока эвакогоспиталь находился в Астрахани, она работала в нем. А потом – фронт, она прошла всю войну с санитарным эшелоном. Татьяна Ивановна осталась верной своему супруги до конца своих дней и сохранила его фронтовые письма, адресованные ей и их сыну Юрию. Часть этих писем мы публикуем ниже.
Красная Армия. 16.09.1941.
Здравствуйте, милая Танюха и мой маленький Юрик! Много хотелось написать вам, но как-то не вяжутся мысли. Всего четвертый день я без вас, а кажется, что прошла целая вечность. Страшно досадно было, что я даже не мог найти вас в вечер отъезда, хотя стоял на самом виду, около спуска, где горел фонарь. Видели ли вы-то меня?
В Сталинграде нас оформили в тот же день, как мы приехали и в ту же ночь поездом, а потом пешком добрались до места назначения. Сейчас уже налаживается нормальная жизнь. Предстоит очень серьезная учеба. Обмундировали нас прекрасно. Живу по-лагерному. Природа здесь замечательная. Сосновый лес. Как на даче. Кормят хорошо. Все в порядке. Однако как здесь ни хорошо, а о доме все-таки вспоминать приходится. Поэтому прошу тебя, Танюха, пиши, пожалуйста, почаще. Целую вас крепко, крепко, мои хорошие ребята.
5.10.1941. Станция Иловлинская.
Сегодня выходной день. Представляю себе, что вы дома, готовите обед, убираетесь, а потом идете к бабушке. А я отсюда следую за вами глазами. Вот как будто и дома побыл. Пишу из нового красного уголка землянки. Ее только что выстроили, я а я оборудовал. Скоро вообще прейдем из палаток в землянки. Лесу здесь много – стройся на здоровье. Еще неделя – и будет ровно месяц как я уехал из дому. Время идет, к счастью, быстро, а теперь, когда стали меньше дни, тем более. Осень уже в разгаре, там зима, а там скоро и домой. Ну, пока, милые.
ххх
…Пишу, сидя на пне. Вокруг знакомая обстановка: кони, палатки, бойцы. Шумят сосны. Сплю по–походному: шинель отвечает за подушку, простынь и одеяло. Не особо мягко, но тепло. В общем, домашнюю обстановку уже почти ничто не напоминает. Лишь то же голубое небо над головой, что и в родной Астрахани, да две курносых физиономии на карточке. Целую вас крепко, особенно Юру. Николай.
Ваши слова я буду помнить в бою.
11.10.1941.
Танюха и Юрик! Мои милые! По палатке барабанит подлый осенний дождик. Холодно так, что зуб на зуб не попадает. Но вы не подумайте, что я это жалуюсь. Отнюдь нет. Надо привыкать. На фронте не пироги и не горячая печка приготовлены. Теперь я уже втянулся в лагерную жизнь. В эскадроне на меня навалили массу дополнительных обязанностей. Выпускаю боевой листок – он лучший в части, выделен групповодом и провожу политзанятия с большой группой бойцов. Теперь знакомьтесь с моим другом. Туз – строевой настоящий кавалерийский конь, на которого, кажется, можно положиться. Для кавалериста хороший конь – это все. На кляче погибнешь ни за понюх табаку.
У нас очень хорошие командиры – большинство будённовцы, испытанные старые конники. Некоторые искрошили в гражданскую войну не по одному десятку белых. Думаю, что для фашистов встреча в рукопашной не сулит ничего хорошего. О доме не забываю ни на час. Пиши почаще и поподробней – это мне большая поддержка. Если бы не Юрок, я уверен, что мы вместе были бы в части. Спасибо, Танюха, верный ты друг. Отвечаю тебе на пожелания и на наказ сынка – смелей бить фашистов. Не бойтесь за меня, мои хорошие патриоты. Стыдно вам за меня не будет. Ни от пули, ни от шашки не увернется. Ваши слова я буду помнить в бою.
Ради вас и буду драться
13.10.1941.
…Работы много. Я веду групповые занятия с 60 бойцами, много и иных дел, учеба. Два дня назад меня представили к аттестованию на следующее воинское звание – сержант. В общем, скоро буду генералом. Очень рад, что у вас все благополучно, что вы все дома и в куче. Хоть глазком бы посмотреть, как там дела на дворе, на Юрку, всех вас. Часто вижу во сне мать, отца, раз тебя видел и Юру. Короткова (коллега Буйницкого по работе в «Коммунисте», прим. ред.) значит взяли? Напиши, куда, зайди к Ане (жена Короткова, прим.ред.) и возьми у нее Колькин адрес и перешли мне.
17.12.1941.
Мои хорошие Танюха и Юрик! Поздравьте меня, скоро уже на фронт. Наша часть включена в состав действующей Красной Армии. Большая честь попасть на фронт к дням решающих ударов по фашистской падали. Черт его знает, может быть, не скоро теперь удастся написать вам, так что уж выскажусь. А что, собственно говоря, высказывать то?! Прожили хорошо. Будем жить еще лучше. Я в этом уверен совершенно. Скоро, скоро мы нанесем последний удар фашисткой гадине. К мысли о фронте я уже привык, так что вполне подготовлен к нему. Дурных мыслей и не допускаю. Трогательных слов о том, что, мол, расстаемся, может быть, навек и т. д., говорить не буду. Как я вас люблю – вы знаете. Ради вашего счастья, орлы, я и буду драться – что еще я могу дать вам сейчас.
У нас сейчас радостные дни. Каждый день газета приносит освобожденный город. Сегодня Ростов, завтра Клин, Сталино, Калинин. Эх, Танюха, здорово! Наверное, вы тоже там у карты сидите? Скоро и о нас услышите! Что-нибудь на нашу долю останется. Поздравляю вас с наступающим новым годом. Когда засядете за новогодний стол, дернете и за меня, коли будет что. Хоть кружку чая. И знайте, что мои мысли с вами, мои родные. С новыми победами! И нового счастья вам всем Ура! Ваш Колька.
25.12.1941.
Я только что вернулся из большого похода. Меня ждали дома три письма. Немедленно сажусь и начинаю писать. Поход был суровый. Морозы стояли за 30 и под 40 градусов с ветерком, а переходы бывали вплоть до суток. Сидеть сутки в седле – не шутка. Двигались ночами, обдувались ветрами, в донских степях они довольно пронзительные. Но ничего, все в порядке, не считая слегка подмороженной ноздри. Зато я чувствую теперь, что готов к любому походу. Посылаю вам обещанную фотографию. Фото непрезентабельно, но тут уж не моя вина. Живу по-прежнему неплохо. Получил много приятного. Во-первых, моя газета оценена как лучшая в дивизии. Красноармейская газета «Сталинский воин» сделала на нее хороший обзор, который посылаю тебе вместе с вырезкой статьи нашего старшего политрука. Наше подразделение, как лучшее в части, показано в этой газете. Это все очень приятно.
Будет ли у Юрки елка? Уж как-нибудь постарайся; хоть палку вместо елки нарядите. Сегодня 12 декабря. День знаменательный! Вспоминаю, сколько радости было в этот день в прошлом году. В 1940 я сидел в вагоне поезда и считал минуты, когда увижу на перроне курносые физиономии двух самых дорогих на свете людей, а в 1941 г. возвращался из похода…тоже домой, но дом-то не тот. Ну да ничего, ребята, скоро увидимся, верьте. Проклятому Гитлеру осталось пакостить недолго. Целую вас крепко. Коля.
25.12.1941.
Здорово, мои дорогие Танюха и Юрок! На днях получил вашу открыточку от 30/11. Словно дома побывал. Сегодня рождество. День снежный, теплый. Мне вовсе тепло, выдали хорошие валенки. Спасибо вам, нашему тылу. Вот здесь мы чувствуем, какой великий народ послал нас сюда гнать гитлеровских барахольщиков. Этот народ не может не победить!
Так будьте ж здоровы, живите богато,
А мы уж седлаем и iдем рубаты.
Кончаю экстренно. Трубач играет сбор. Это зовет Родина. Иду… на Запад. Ваш Коля.
1.1.1942.
…Сейчас стоим в деревушке высоко, на горе. Внизу глубоченнная балка. По ней течет речушка. Весной здесь должен быть рай. Позиции совсем недалеко. Всю ночь где-то недалеко ухают тяжелые орудия. Немцы в 30-40- километрах. Они, было, укрепились, но наши выковыривают их из теплых помещений и гонят на холод. Зачем пришли, то и получай. Все ли здоровы, все ли благополучно дома? Мой горячий привет всем нашим. Крепко целую тебя и Юру. Коля.
Знай, здесь был и твой Колька.
12.2.1942.
Милая Тасенька! Я около фронта, но в бой пока не вступали. Стоим на квартирах в тихом украинском селе. Хозяйка хаты, где я стою на квартире, заботится как о родном. Кормит прекрасно, обстирала. В общем, живем с населением одной семьей. Встречают нас так, что лучшего желать невозможно. Жизнь идет по-боевому. Все время начеку, все время наготове идти и бить проклятую фашистскую нечисть.
Все, что мы читали о немцах, теперь наблюдаем своими глазами. Немцы были отсюда в нескольких километрах. Брали все, вплоть до такого барахла, на которое и старьевщик не позарится. Барахольщики! Вчера получил посылку, было страшно приятно получить вещи, от которых пахнет домом. Приятно было прочитать старый номер «Коммуниста». Там работает Рябиков. Знакомые имена в газете, город живет, как жил, вероятно. Ну да ладно об этом, не стоит. Может быть, увидим родной город! Ну, пока, милая, привет всем. Напишу завтра подробно. А сейчас спать, не спал трое суток. Целую вас с Юркой. Твой Колька.
24.2.1942.
…Ну, Танюха, пришлось мне побывать в таких переделках, что не знаю, как и жив остался. И под минометным огнем лежал, и бомбежку пробовал, и в окружение попадал. Вообще немцы очень много стреляют. Порой лупят из населенного пункта из минометов и орудий просто со страха, куда глаза глядят. А стервятники-самолеты гоняются на дорогах даже за одним человеком.
Вы все пишите приветы Тузу. Его, бедняги, уже нет. Туза подо мной убили осколком шрапнели. А сейчас меня возит Васька – вороной без отметин жеребец, ленивый, но очень сильный. Я им доволен, и он уже однажды очень крепко меня выручил. Соскучился ли я по дому? Я стараюсь не думать о нем, но иногда думы приходят сами собой. Повидать бы хоть одним глазом моего малыша, тебя, всех наших. Целую вас крепко. Берегите себя и ждите меня. Коля.
ххх
…Наша часть бьется за Донбасс. Я тебе писал уже, что мы брали город Барвенково – важный стратегический пункт, где захватили огромные трофеи. Сейчас бьемся за Славянск и Краматорск. Скоро, а вернее всего пока дойдет письмо, вы уже прочтете в газетах об освобождении этих городов. Знай, здесь был и ваш Колька.
3.3.1942.
…Как ты помнишь, со мной было много астраханцев. Некоторые ранены, некоторых не стало вовсе. Особенно жаль одного тишковского парня – комвзвода Кузнецова. Он погиб во время выхода из окружения. Был ранен, потом убит. Может быть, мать знает его.
…Дни стоят ясные, солнечные. Днем тает. Все это напоминает родной город. Сейчас уже, наверное, тепло. Волга, возможно, распалилась. На берегах люднее, баркасы снуют, пароходы пошли. В ваших письмах чувствуется, что город живет лучше, чем осенью. Хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на дом и побыть с вами, но это пока может быть только мечтой. Может быть, она скоро станет действительностью, может быть… Черт его знает, что может случиться! Пишите чаще, все почитаешь, как будто дом ближе станет. Пока всего хорошего. Коля.
11.4. 1942.
…Жалко, что ты не пишешь, как выглядит наш город, как живут все наши, какие цены. Сейчас, весной, наверное, будет полегче. Хороший наш город, правда? И я не теряю надежды увидеть его и всех, кто в нем дорог сердцу по возможности, скорее. Когда-то мы встретимся снова на том месте, где расставались. Ради того, чтобы пережить такой момент, стоит драться. Я говорю не об одном себе, разумеется, а о миллионах советских людей, которые вернутся в родные города, на родные заводы и поля. Так до свидания, моя крошка, и мой замечательный сынок. Крепко целую ваши лапки. Ваш Колька.
16.04.1942.
…Весь февраль мы были в непрерывных боях за Донбасс. Дралась наша часть неплохо, была отмечена командованием фронта за освобождение гг. Барвенково и Лозовая, где были захвачены колоссальные трофеи. Достаточно сказать, что целый месяц после этого десятки тысяч наших бойцов ели фрицевские продукты: сало, консервы, шоколад и прочее. Военной техники было захвачено огромное количество. 8 февраля, в бою под с. Иверское (теперь об этом можно сказать), ваш муж был контужен, но, к счастью, легко, и через некоторое время вернулся в строй. Теперь все прошло, но на глазах это отразилось. С конца февраля нам дали небольшой отдых. Теперь снова в боях. Немцы от наших позиций в двух километрах. Расстояние, достаточное для того, чтобы угощать друг друга снарядами. Несколько дней тому назад несколько снарядов упало около хаты, в которой мы сидели… и ни один не подорвался. Значит, у нас есть друзья на заводах, где делают фашистские снаряды! Если бы снаряды подорвались, от хаты вряд ли что-нибудь осталось. В общем, мне пока везло. Напиши, что слышно о знакомых и моих друзьях, находящихся на фронтах. Желаю тебе успехов в твоей работе. Возвращай побольше людей на фронт. А гансам все равно капут, этого они и сами не скрывают.
Юрик! Маленький мой мальчик, поздравляю тебя с Первым Мая! Попроси маму взять тебя на демонстрацию. Как твои дела? Что поделываешь, помнишь ли папку? Скоро, скоро мы с тобой будем снова ходить купаться, гулять, играть и ловить рыбку. Целую вас крепко. Работайте и живите дружно. Ваш Коля.
23.04.1942.
Моя дорогая Танюха! Мой маленький друг Юрок! Шлю вам свой весенний привет прямо из дубового леса. Как-то прочел в газете, что в наших районах сеют. Работайте, милые, сейте больше! А на Украине сеют… немецкие трупы. Сев проходит успешно. Будет еще лучше, будьте уверены. Тут их потчуют как кто может. Посылаю Юрику первые подснежники. Их тут в лесу пропасть. Пусть помнит папку, глядя на эти цветочки. Еще походим с ним и по лесам и по садам. Пишите, ребята! Крепко вас целую. Ваш Коля.
29.04.1942.
Милые мои ребята! Вот уже 7 месяцев, как я вас не вижу. Правда, тон моих писем несколько строг, в них нет того, что было раньше. Но ведь и время сейчас другое, суровое время. Это не значит, Тасенька, что я вас забываю. Нет, я и скучаю порой по вас, а люблю вас пуще прежнего. Задумаешься иногда, и в голову лезут знакомые дорогие картины, встают в памяти хорошие дни. Они вернутся, надо только разгромить эту сволочь, что возмутила весь мир.
…Татьяна Ивановна ждала мужа всю жизнь. Искала его следы даже тогда, когда стало известно: погиб.
По материалам журналиста Марины Паренской.
Фото из архива Ю.Н.Буйницкого