Селенский (Галишников) Юрий Васильевич (16 июня 1922 — 22 июля 1983). Журналист, писатель. Работал в газетах «Комсомолец Каспия», «Волга», на астраханском телевидении и радио. Автор ряда замечательных книг, посвященных людям, истории и природе родного Понизовья.
Впервые я узнал о Юрии Селенском как о писателе, прочитав рассказ «Заманиха», опубликованный в 1956 году в коллективном сборнике «На Волге широкой». В рассказе восхитило сопоставление хрупкой красавицы Лизаветы с ямой «заманихой» на волжском дне, которой «удержу нет, ничего перед ней устоять не может», «всё скрозь уходит, целый чёлн принесло к яме. Заманиха его враз проглотила». Уже в этом, одном из первых, рассказе, угадывался талант художника слова.
Встретиться довелось осенью 1957 года на литературном вечере-встрече с поэтами Борисом Шаховским и Николаем Поливиным. После окончания встречи я вышел из областной библиотеки на улицу с группой журна-листов-«волжан», прислушиваясь к обсуждению творчества поэтов. Я даже не запомнил всех. Моё внимание, по большей части, было обращено на Юрия Селенского. Потом часто встречался с ним в литературном объединении, но знакомство оставалось лишь «шапочным».
Более близкое знакомство произошло, когда я вернулся из армии и начал сотрудничать в газете «Комсомолец Каспия». Надо сказать, что уже сложившегося журналиста и писателя влекло к молодёжи, «пробующей перо». Чаще других он бывал в литературном объединении при молодёжной газете.
Как отмечал профессор Николай Травушкин в книге «У Волги, у Каспия»: «Писателя не трудно было встретить на городских улицах…». Но при этом упустил тот важный факт, что Юрий Селенский, человек по натуре общительный, никогда не прогуливался в одиночестве, но всегда доброжелательно относился к тем, кто, независимо от ранга, присоединялся к беседе. До сих пор поражаюсь, обнаруживая, сколько людей в городе были лично знакомы с Юрием Селенским.
Создавалось впечатление, что, встречаясь и беседуя на прогулках, Селенский искал, чем ещё дополнить свои и без того хорошие познания о людях. А ещё, быть может, ему нужны были такие прогулки как попытка облегчить, избежать профессионального «проклятия» литераторов – одиночества перед листом чистой бумаги, для заполнения которого требуется большое душевное напряжение. В этом он и сам признавался вскользь.
На литературном семинаре московский критик (фамилию её забыл) спросила меня, люблю ли сам процесс писания. Я честно ответил, что мне доставляет удовольствие выдумывать истории для себя, но не обладаю тщеславием, чтобы записывать их. Москвичка упрекнула меня, что всем литераторам надо быть немного графоманами.
На этот разговор отреагировал сидевший рядом (уже маститый) Юрий Васильевич: «Так же и я люблю литературу, люблю общаться с писателями, считать себя писателем, но, для полноты счастья, хорошо бы при этом не писать».
Да, мучительное это дело – находить единственно необходимые слова и составлять из них благозвучные фразы. Но всё же Юрий Селенский обладал этим даром, был замечательным стилистом. Другое его кредо – досконально знать всё, о чём пишет. Однажды, заговорив об этом со мной, он спросил, знаю ли я все детали хотя бы телеграфного столба. Я назвал всего четыре и, не узнав, устраивало ли его это, перевёл разговор на тему авиации, в которой мы оба служили.
Оказалось, Юрий Васильевич помнил все конструктивные детали винтового самолёта военного времени, и мы сумели выяснить большое отличие его от реактивного МИГ-17, который обслуживал я. Признаться, мне не довелось воспользоваться знаниями конструкции самолёта. Никогда не писал на эту тему. Но технические навыки механика пригодились в жизни.
Но не было, думаю, равных Юрию Селенскому в знании рыбацкого дела. Его знания рыбацких терминов можно признать научными. Ведь не случайно он рецензировал и рекомендовал к печати словарь рыбаков Волго-Каспия «Ловецкое слово», составленный преподавателем пединститута Эммой Владимировной Копыловой.
Подозреваю, он был готов сразиться в споре даже с капитанами рыбного флота, поскольку был прямо-таки философом в этой области. Написал о рыболовстве много проникновенных статей. Часть из них собрана в книжках «Живут возле моря люди», «Слово о родном». Его размышления о сохранности и приумножении рыбных запасов Каспия становятся всё актуальней.
В речах на любую тему у Юрия Селенского фигурировали, если не в прямом, так в переносном смысле, ловецкие слова: межень, сарма, рея, кармак, ячея. Даже представляя мне обожаемую жену Валентину, назвал её «шкоутом», а дочку Галину «судёнышком»: женщины, привыкшие к его добрым усмешкам и мальчишескому озорству, вовсе не обиделись.
Много о ком писал журналист Юрий Селенский. Это и чабаны, и лесники, и учёные. А его статьи, в которых этимологизировались топонимы астраханского края, можно считать образцами подхода к этой теме.
Уже в Москве публиковались книжки писателя Юрия Селенского, а он всё сравнивал себя, репортёра газеты, с волком, которого ноги кормят. Он, как журналист, не обошёл вниманием многие объекты города. На вопрос практикантов с факультета журналистики, где взять темы для статьи, отвечал:
– Всюду. Подойдите к любой вывеске с названием учреждения, зайдите на любое предприятие, всюду найдёте захватывающий сюжет.
Его самого интересовало всё происходящее в жизни родного края, он все события воспринимал во взаимосвязи и с любой темой справлялся блестяще. Можно сказать, что Юрий Васильевич Селенский был журналистом с даром художника слова и художником слова с даром репортёра.
* * *
Летом 1983 года я побывал с маленькой дочкой в Сочи. Не понравился нам влажный климат побережья Чёрного моря. Вовсе не очаровала пальмовая экзотика. Мы устали от влажной жары, от билетных хлопот в аэропорту. Вспомнился больной в то время Юрий Селенский, и я подумал, что мне больше по душе скупая, но духовно близкая красота наших степных и водных просторов.
Возвратясь домой, просмотрел накопившиеся номера «Волги». В утренней увидел некролог, сообщавший о похоронах Юрия Васильевича Селенского. Часы указывали, что я уже опоздал проводить в последний путь неуёмного жизнелюба.
Дамир ЯРУЛЛИН.
2006 г.